Одухотворение социальности
"Pro" и "contra"
Непосредственных таких свидетельств я не вижу. Более того, я думаю, что нигилизм не исчерпал еще всех своих потенций, богоборчество еще соберёт свою жатву. Конфликт между духом и социальностью будет оставаться основным противоречием мира человека неопределённо долго. Как показал опыт ХХ столетия, социальность в состоянии поставить культуру и дух в невыносимые условия, когда они сохраняются далеко на периферии жизни.
Но вместе с тем нужно полностью отдавать себе отчет в том, что существует – и даже укрепляется – та социальная основа, которая одна только и способна не дать погибнуть стремлению человека к Богу, если таковая проявится в масштабе социума. Конечно, я имею в виду гражданское общество и правовое государство, которые – как они сложились в западноевропейской и ее дочерней, американской, цивилизации – представляют собой уникальное достижение человечества. "Величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его побуждает природа, – писал двести лет назад Кант, – достижение всеобщего правового гражданского общества. Только в обществе... в котором максимальная свобода над внешними законами сочетается с непреодолимым принуждением, т.е. совершенно справедливое гражданское устройство, должно быть высшей задачей для человеческого рода" [1]. Будучи одновременно и следствием, и условием духовного развития все более значительных групп людей, такое общество представляет собой важнейшую веху на пути одухотворения социума. Суть дела в том, что в самой основе социальности здесь заложена идея уникальности, автономности и самоценности человека. Коротко говоря, это – тип социальности, предусматривающий религиозный (христианский) тип личности; для такой социальности характерны "трудносочетаемые, но в конечном счёте нерасторжимые понятия личного достоинства, правоупорядоченности и социальной поддержки" [2]. Социальная почва здесь, так сказать, пропитана этими представлениями. Поэтому, как мне кажется, сама природа гражданского общества будет служить определяющим фактором в поисках путей выхода из "кризиса нашего времени". Укрепление институтов гражданского общества будет, с одной стороны, способствовать дальнейшему освобождению человека, а с другой – еще глубже укоренять саму идею о ценности автономного человека как субъекта истории.
Здесь, конечно, не место подробно разбирать вопрос о причинах появления гражданского общества и правового государства. Отметим лишь, что современная историческая наука все больше склоняется к мысли о том, что логика развития человечества в целом, и Европы в частности, совсем не предполагала изначально, до возникновения греческой цивилизации, движения по тому пути, который в итоге привёл к их сложению. Можно считать вполне установленным, что нормативным, так сказать, вариантом эволюции социума был путь образования восточных деспотий (к ним, судя по всему, относилась и протомикенская цивилизация – хронологическая предшественница ранних полисов). Основная особенность такого типа социальной организации – в роли власти как единственного гаранта и самого смысла общественного воспроизводства. Власть (и в частности, государство) здесь выступает как особая сила, фактически превращающая социум в условие своего собственного существования. Ни социальная, ни политическая эмансипация человека таким вариантом развития не предусматривались.
Почему возник полис, от которого в итоге пролегла дорога к западноевропейскому капитализму и современному постиндустриальному обществу, так до конца и не ясно. Важно, однако, то, что в результате в Западной Европе и Северной Америке ХIХ -ХХ столетий впервые в истории сложился общественный организм, обеспечивший человеку – хотя и вследствие длительного процесса – социальное, политическое, а во многом и экономическое освобождение.
Для нашего же изложения существенно прежде всего то, что это было бы невозможно без глубокого и всестороннего воздействия на западноевропейскую цивилизацию такого феномена, как культура, а именно христианская культура. В итоге именно она одухотворила социум, поставила в самое его средоточие идею автономности и свободы человека [3]. И, несмотря на то, что социальность создаёт в ходе истории все новые препятствия на пути освобождения человека как автономного и самоценного субъекта, сам принцип его свободы остаётся неколебимым. Человек, общество так или иначе находят пути разрешения возникающих противоречий. Так, неолиберализм стал ответом ХХ столетия на кризис "классического" капитализма [4]. Именно исходя из названного принципа, неолиберализм, пользуясь правовым государством как главным своим орудием, сумел существенно смягчить противоречие между трудом и капиталом, а затем между трудом и индустриальной организацией.
Очевидно, таким образом, что культура способна трансформировать цивилизацию; она в состоянии создавать, так сказать, окультуренные сферы в рамках социальности. Только они способны обеспечить выживание социума как истинно человеческого сообщества: дух получает через культуру возможность участвовать – пусть и ограниченно – в жизни социума, а тот оказывается под воздействием – пусть и не всесторонним – культуры.
Наиболее наглядным показателем наличия окультуренных сфер служит обладание личностью и обществом правосознанием – этим величайшим достижением человечества. Именно правосознание, свидетельствуя в конечном счёте об осознании человеком своей автономности и самоценности, своей свободы, и ведёт к появлению гражданского общества и правового государства [5].
Таким образом подтверждается дуалистичность мироздания: наличие в нём двух сфер – духа и социальности (вторичной природы), хотя и несводимых друг к другу, но непременно взаимопроникающих. Свободное творчество человека культуры пробивает себе дорогу и действует в мире причинности, в социальном мире, в мире человека общественного, являющегося не свободным, а обусловленным существом, не экзистенциальным "порывом" личности, а индивидуальным выражением коллективности. Это творчество и создаёт окультуренные сферы социума [6].
Не меньшее значение имеет и другое обстоятельство. Именно в рамках гражданского общества смог сложиться такой тип экономики, благодаря которому большинство людей имеет столь высокий уровень жизни, что впору говорить о свершившемся здесь экономическом освобождении человека (оно, конечно, может быть только относительным). На мой взгляд, это – важнейшее свидетельство гуманизации социальности. Имеются и другие, я назову лишь наиболее значительные из них.
"Автономизация внегосударственных, внеказённых форм самосознания и самоорганизации людей" (Е.Б.Рашковский). Влиятельное местное самоуправление. Впечатляющая система социальной защиты – и не только в "социалистической" Швеции, но и в "заповеднике капитализма" – в США. Весьма эффективная правоохранительная система, обеспечивающая высокую степень личной безопасности. Наметившееся в целом ослабление расовых и межнациональных противоречий. Начавшееся общественное движение за охрану окружающей среды; его влияние на принятие политических и экономических решений. Эффективная благотворительность; участие в благотворительных акциях рассматривается обществом как повышающее социальный статус человека. Отсутствие хамства как черты образа жизни; напротив, ориентация на такие ценности, как доброжелательность, порядочность, честность, деловитость и т.д. Пропаганда здорового образа жизни как социальной ценности. И, наконец, – last but not least – антиконфронтационная внешняя политика; создание наднациональных организаций, призванных разрешать экономические, политические и прочие международные противоречия и обеспечивать безопасность их членов (система коллективной безопасности); попытки урегулирования международных конфликтов (Ближний Восток) и локальных войн (бывшая Югославия). Разгром фашизма и ослабление угрозы ядерной войны также можно записать в актив западных демократий, хотя, разумеется, это не исключительно их заслуга.
Конечно, нужно ясно представлять себе, что в современных развитых странах действуют и тенденции, противоречащие укреплению окультуренных сфер. Нельзя не видеть, что едва ли не каждый раз, когда та или иная страна сталкивалась с серьёзными социально-экономическими испытаниями, общество в большей или меньшей степени отворачивалось от культуры, окультуренная сфера либо сужалась, либо оказывалась близка к полному вытеснению [7]. Короче говоря, то, что в быту именуется "культурностью" или "цивилизованностью" страны, находится в очень существенной зависимости от ее благополучия; решительно нельзя предаваться иллюзиям, будто процесс гуманизации социальной жизни необратим.
Существование гуманизированой западной цивилизации зависит и от ее отношений не только с Японией и новыми индустриальными странами, но и с мировыми державами Россией и Китаем, а также со странами "третьего мира". Эти отношения складываются в ходе образования глобальной общности, одним из свойств которой является все возрастающая субъектность человека как существа духовного. Но в большинстве стран "третьего мира" человек все еще остаётся объектом, средством для существования других людей и их объединений, прежде всего государства. Это в большой степени верно и для посткоммунистических государств, образовавшихся на территории бывшего СССР, и для коммунистического Китая. Социум там не гуманизирован, культура – поскольку она вообще существует – не оказывает на социальность заметного воздействия. Таким образом, в ХХI столетии, которое, по множеству прогнозов, должно стать эпохой острых противоречий (в частности, борьбы за ресурсы) между "богатым Севером" и "бедным Югом", или, точнее, между Западом и Незападом, негуманизированная социальность, постепенно набирающая как экономическую, технологическую, так и военную (вплоть до ядерного оружия) мощь, окажется в состоянии бросить вызов миру свободного человека.
Будет ли наступающая эпоха свидетелем соперничества цивилизаций, действительно ли процессы мондиализации представляют собой всего лишь химеру [8] ? Конечно, цивилизационный подход имеет, как выразился бы Бердяев, свою правду. Но "неправда" его – значительнее: "представлению о мире как целом противопоставляется идея фрагментированного мира; универсальные или всеобщие свойства мироцелостности исключаются в пользу свойств особенных; глобальное пространство предстаёт как совокупность локальных пространств" [9]. Между тем цивилизационная специфика в целом не способна препятствовать сложению глобального "мира ТНК", постепенно преодолевающему данный специфический вид отчуждения. Что в этих условиях наиболее важное в специфике каждой цивилизации?
Можно говорить о разных сторонах такой специфики, и в силу этого их сравнение далеко не во всех случаях и возможно, и оправданно. Однако следует выделить тот параметр, который определяет специфику цивилизации как постоянного взаимодействия духа и социальности – степень одухотворённости, окультуренности социума. Этот параметр имеет особое значение: совсем не случайно всегда, когда заходит о цивилизационой специфике, в самых разных смыслах и контекстах начинает фигурировать понятие "культура". Иными словами, налицо стихийное стремление понять цивилизацию как нечто такое, что находится в самой непосредственной связи с высшей, духовной природой человека. И это, разумеется, верно: облик цивилизации определяется прежде всего именно тем, насколько она одухотворена, насколько глубоки и широки ее окультуренные сферы.
Поскольку по самой своей богоподобной природе человек не может не стремиться к свободе, постольку одухотворённость социума можно "измерить" cтепенью освобождения в нём индивида. Сравнительное рассмотрение различных цивилизаций приобретает таким образом своеобразное "количественное" измерение. Если взглянуть на вопрос о соотношении взаимодействия цивилизаций и сложения глобального сообщества с этой точки зрения, то вырисовывается следующая картина.
В рамках глобального сообщества Запад вполне может в итоге утерять лидерство в пользу новых индустриальных стран тихоокеанского региона. Основным фактором здесь является именно то, что эти общества, похоже, оказываются способными избежать отрицательных последствий всестороннего освобождения индивида, которые в определённых отношениях ведут на Западе к явной культурной деградации, к существенному ослаблению воздействия культуры на социум. На Востоке нет той эрозии моральных и социокультурных ценностей, которая стала едва ли не самой заметной чертой современного Запада. Азиатские общества значительно способнее к самоограничению, дисциплине и ответственности. Вкупе с уже достигнутой финансово-технологической мощью это даёт им явные преимущества. Правда, финансовый кризис 1998 года поставил эти преимущества под вопрос. Да и культурный потенциал Запада далеко не исчерпан. Западная цивилизация дала в своё время примеры такой способности к трансформации и выживанию, что потеря ею своей лидирующей роли совсем не безусловна.
Наконец, расширению и углублению окультуренных сфер всех без исключения цивилизаций несомненно будет способствовать экологический императив. Именно осознание его и соответствующая его требованиям деятельность – т.е. несомненная объективация духовного начала, ставящего такие приоритеты, как стабильность биосферы и жизнь будущих поколений, закладывают возможности ограничения господства ТНК и в целом самоограничения социальности.
Итак, допуская, вслед за Ясперсом (и за Гегелем), будто целью истории является освобождение человека и предполагая, что человек способен вновь поставить в центр своей ценностной системы трансцендентные ценности (а трансценденция это и есть высшая свобода) сразу же придётся оговориться: речь может идти только о такой социальности, которая "облагорожена" гражданским обществом. С такой оговоркой мне кажется в целом верной догадка Питирима Сорокина о том, что вырождение ценностной системы общества по существу ведёт к новому циклу исторического развития, для которого характерно возрождение ценностей, отрицавшихся в предыдущем цикле. Всмотримся в эту возможность попристальнее.
Примечания
[1] И.Кант. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане. // Сочинения. Т.6. M., 1966, c. 12-13.
[2] Е.Б.Рашковский. Гражданское общество: религиозное измерение проблемы. // "Вопросы философии". 1996, №4, c. 121.
[3] "Все гуманитарные социальные реформы ХХ века в англосаксонских странах проводились под прямым действием христианской совести: отмена рабства, рабочее законодательство, смягчение войны и борьба за международную организацию мира" (Г.Федотов. Тяжба о России, 1982, c. 48).
[4] О неолиберализме см. подробно: Б.П.Вышеславцев. Кризис индустриальной культуры c. 189 и сл.
[5] Культура может функционировать и впустую, если она не востребована социумом. Может быть и так, что в обществе складываются только предпосылки, ведущие к сложению правового государства, но в дальнейшем – в силу тех или иных причин – они исчезают.
[6] Видимо, тут и находится ответ на вопрос, не настолько ли персоналистичен дух человека, что между ним, с одной стороны, и культурой и социальностью, с другой, лежит непроходимая пропасть. Так, по Л. Шестову персоналистичность духа по самой своей природе означает принципиальное противоположение "всемости", которая имманентна не только социальности, но и культуре (объективированию, во-первых, и отрицанию индивидуальной экзистенции, во-вторых). См. Л.Шестов. На весах Иова. Странствия по душам. Париж, 1975, c. 5 и сл.).
[7] Диапазон здесь широк и зависит, конечно, от цивилизационно-страновых особенностей. Так, ответом на экономические трудности в ФРГ, вызванные объединением Германии, стала активизация националистически-шовинистических сил. В Италии обострение социально-экономических проблем вызвало к жизни "Красные бригады" и постоянно подпитывают знаменитую мафию. Не так уж трудно представить, что во Франции при определённых обстоятельствах существенно возрастёт поддержка тех сил, которые представляет Ле Пэн. В Англии и США при сходных обстоятельствах реакция была бы, видимо, иной, более опосредованной учитывая особенности духа и буквы англосаксонской модели демократии, но в том, что культуре и окультуренному уровню социального общения пришлось бы потесниться, сомневаться не приходится.
[8] См., например А.И.Уткин. Вызов Запада и ответ России. М., 1996.
[9] М.А.Чешков. Россия в мировом контексте (глобальная общность человечества). // "Мир Росcии". 1997, №1, c. 109.
gskiselev.com © Г. С. Киселёв, 2024